Александру Федоровичу Осокину - 100 лет

«Лучше жизни ничего нет!»

Так считает бывший старшина речного пути, фронтовик Александр Федорович Осокин, отмечающий 4 ноября знаменательную дату – 100 лет! Длинная жизнь не погасила в нем искорки юмора и жизнерадостности, да и на память особых жалоб нет.
— Отец Федор Семенович жил в деревне Григорово, в жены взял Евдокию Васильевну из соседнего Тетерино. В семье родился я, потом сестренка Маша, а в 1924 году отец заболел пневмонией. Лекарств никаких не было, народные средства не помогали, и в 38 лет его не стало. Мама прожила 82 года, а мой век еще длиннее оказался, — начал свои воспоминания Александр Федорович.

Паши, Сашка!

Детство прошло в работе. Только солнышко первый лучик покажет – весь сон долой! Запрягу норовистого Серко — и в поле. Пахал, сеял, косил, возил. Плугов еще не было, землю обрабатывали деревянной сохой. Я – мальчишка, а лошадь чувствует, мужицкие руки или парнишки слабосильного вожжи держат, бывало, заартачится — соха из земли вывернется, борозды не получается. Взрослые мужики услышат мои крики, пожалеют, встанут за соху, проедут пару раз, направят борозду и мне передадут – паши, Сашка! Так и работал, пока в силу не вошел. А в 1930 году началась коллективизация. 

Первый год при создании колхоза добровольность еще соблюдалась, да и преимущества коллективного хозяйствования расхваливались. Народ поверил, стал записываться. Скотину и орудия труда: телеги, сани, сохи, плуги, лопаты, багры, семена – передали на общее пользование. Но уже на следующий год колхоз стал разваливаться, и в него уже загоняли силой. Я в нем проработал недолго: 19 лет исполнилось — взяли в кадровую армию. В январе 1936 года демобилизовали, но в колхоз я не вернулся. Три года работал сплавщиком Керчевского рейда Верх-Усольского сплавного участка: гонял плоты от Могильникова до поселка Лысьва. Женился, родился сын Виктор. Со временем построил свой дом на берегу: очень удобно – Кама далеко видна и все движение на реке. Он до сих пор там стоит.  

Пришел солдат с фронта

В конце 1939-го началась война с белофиннами, меня сразу призвали. По возвращении с фронта учился на курсах машинистов водного хозяйства. В мае 1941 года попал от военкомата на военные сборы, а 22 июня началась самая страшная в истории человечества война. О том, как воевал, я уже рассказывал, добавлю только, что в общей сложности отдал защите Отечества около десяти лет – всю молодость.  
В 1944 году после тяжелого ранения комиссовали. Вернулся домой и начал налаживать порушенную жизнь. Женился на хорошей девушке. Мы были давно знакомы: Анна работала на бумкомбинате, и я после Финской войны – там же на курсах учился. Уже и с Отечественной войны вернулся, а она не замужем, словно для меня обещанная. Так снова устроил свою судьбу. Зиму проходил на костылях, весной отбросил палку и стал, пусть прихрамывая, ходить на обеих ногах.

— Анна Ивановна родила мне шестерых детей – Геннадия, Нину, Николая, близнецов Владимира и Валентину, Сергея. Главное дело, я и дома-то мало находился – все в разъездах. А наскучаемся с женой, и, глядишь, опять ребеночка сладили! – смеется Александр Федорович. — Поднимать детей в колхозе было нелегко. Особенно донимали налоги: от коровы сдай столько-то молока, от овцы – шерсти, от кур – яйца, от свиньи – кожу. Теленок родился – его тоже сдай. Масло в магазине покупали и сдавали – для плана. Особо не жировали, поэтому каждый год сажали на двух огородах картошку и овощи, держали корову и пару поросят. Дети во всем родителям помогали – жаловаться грех.

Как на Каме — на реке

В прежние времена наша деревня и город были близко, какие-то пять километров – рукой подать. Туда и обратно по Каме семь раз в сутки «Заря» ходила: люди на работу в город ездили и обратно, за покупками, родных навестить. Помню, простыл – шея не ворочалась. Так мне быстро здоровье поправили: спущусь к Каме, сяду на «Зарю», доберусь до поликлиники, мне массаж сделают, и через час я уже дома. Это летом, а зимой пешочком по льду – тоже скорехонько оборачивался. 

Кама была очень оживленной рекой: день-деньской плавали по ней пароходы, баржи, катера, лодки, плоты. Я работал бакенщиком на Камско-Вишерском участке технического пути и обеспечивал безопасность судоходства на реке: устанавливал бакены – плавучие и на берегу, железные буера. На ведомственном катере ежедневно проверял свой участок. До того, как организовали специальную бригаду, очищал реку от топляков: увижу, что опять какой-то всплыл, цепляю багром – и на берег. 

К работе относился ответственно. Мне присвоили звание – постовой старшина, носил шинель с погонами, форменную фуражку. Все ступени служебной лестницы прошел – работал помощником мастера пути, мастером, сменным помощником капитана, помощником механика. Все на одном месте, за лучшей долей никуда не бегал. Жена работала со мной матросом и только с рождением детей стала домохозяйкой. Выйдя на пенсию, я передал бразды правления участком сыну Геннадию. Но сейчас работы на Каме мало: весной по большой воде пригонят лес для бумкомбината, да самоходные баржи «река-море» придут за промышленной продукцией. 

Рыбачил на Каме: рыбы было много, до 2000 года разрешалось неводом ловить, за исключением периода нереста. Помню, в Тюлькино повыше поднялись и увидели – по Каме сплошным табуном плывут лещи. Я такого никогда не видел — аж вода кипит! Мы встали, а сверху шел теплоход, и с него рыбу увидели – тоже встали. Все про работу забыли! У нас один сачок на пятерых: давай поддевать — только успевай! Мы одни наловили этой рыбы с тонну, и другим досталось. Позже узнали, что в верховьях под деревней Фролово кто-то воду подорвал, и оглушенная рыба всплыла со дна. В другой раз на Камском водохранилище реку плотиной загородили, и в Каме напротив Курьи сорога плыла тысячами! Мы со свояком узнали – и туда: раза два или три до краев наполняли лодку красноглазой рыбой. Больше мне так никогда не везло.  

Вернуть бы молодость!

Жену схоронил в 2000 году, перезимовал один во всей деревне, и дети уговорили меня переехать в город. Сейчас живу в квартире с сыном Владимиром. Он же за домом в Григорово присматривает, огород держит. Я живу, как на курорте: ни дрова колоть, ни печку топить, ни воду носить – знай, полеживай да перед телевизором посиживай. Дочь Нина работает медработником и поддерживает мое здоровье. Ее массаж и инъекции помогли снова встать на ноги, пусть и с палочкой. 

— Папу особо поддерживать не надо, он у нас самостоятельный, — улыбнулась Нина Александровна. — Пошутить любит, свое мнение имеет и свои привычки. Последние годы, знаете, какой чай пьет? Насыпает в любимую кружку пять ложечек сахара и столько же – сгущенки. Нам кажется, что от такого чая внутри все слипнется, а он доволен. Мы его понимаем, ведь все сладкое он отдавал нам, детям. А вообще-то, папа был строгий: за детские шалости не наказывал, но так скажет свое слово, что мигом понимали. Придет кто-нибудь из начальства в дом, он шикнет – мы все на печку залезаем, чтобы не мешать разговору.  

— А молодость хотелось бы вернуть! – с задором произнес Александр Федорович. – Я работы никакой не боялся, и когда на Каме работал, хорошо зарабатывал: 550 рублей — оклад, 220 – разъездные, плюс премия. В Тюлькино приеду — продуктов разных, сахару наберу, дом в деревне городской мебелью обставил: живи – не хочу! На пенсию вышел и еще семь лет работал в гидрологической группе отдела технических изысканий, окончательно рассчитался в 1988 году. Вот и посчитай, сколько годков стажа! Друзей по жизни и по работе человек сто было, а теперь ближе к моему возрасту одна свояченица осталась: ей лет 80 – еще молодая! 

Такой жизнеутверждающей позицией юбиляра можно только восхищаться. Работяга, оптимист, весельчак, Александр Федорович Осокин всю жизнь дружил с природой, не курил, не злоупотреблял алкоголем. До сих пор каждое утро начинает с посильной зарядки: 

— А как же, движение – это жизнь! 
И с этим не поспоришь…

Татьяна Аглямова